Владик кушал холодные вчерашние пельмени и мечтал о любви. Пельмени не хотели отделяться друг от дружки, цеплялись невидимыми лапками, склеивались. С любовью было всё иначе. Личная жизнь Владлена Прохорова не клеилась с самого начала, точнее, с момента его полового созревания. Виной тому была даже не его неприметная внешность, а скорее, отсутствие решительности. И не только в интимных вопросах. В офисе ценили его усердие, но по службе не продвигали. Зато постоянно нагружали работой. Работой, не требующей принятия решений, естественно. А посему – тупой и скучной. Докушав пельмени, Влад откинулся на спинку стула и рыгнул. «Сегодня всё изменится» — сказал он себе. Вчера вечером он наконец-то принял важное решение – порвать со своим одиночеством. Чтобы вселить в себя больше уверенности, после ужина он включил телевизор и неотрывно буравил взглядом декольте Анфисы Чеховой, не забывая конспектировать в тетрадку важные детали её сексуальных фантазий. Перевозбудился и снял напряжение на рекламку женского белья из глянцевого журнала. «Последний раз» — сказал он сам себе и, свернув журнал в трубочку, бросил его в мусорное ведро. Сон упорно не шел. Бессонница душила Владика пышными формами, выдавливала глаза розовыми шероховатыми сосцами. Ещё дважды за ночь журнал извлекался из мусорного ведра. Почти под утро, не выспавшийся и пресыщенный суррогатными утехами Влад, швырнул журнал в мусоропровод. Две недели назад он встретил её. Как в песне. Совершенно случайно, кто бы мог подумать? Прямо возле его дома, на станции метрополитена. Она сидела за полукруглым окошком, как Мадонна в алькове и продавала жетоны. Влад перехватил её быстрый взгляд, и этого было достаточно. Владу даже показалось, что девушка ему улыбнулась. Нет, он был уверен в этом. Теперь, каждый его день был наполнен смыслом. По утрам он выстаивал очередь за жетоном, придумывал слова, набирал в лёгкие воздуха и, подойдя к окошку, нечленораздельно мычал. Получал зелёный замызганный кружочек и понуро плёлся к турникету. Но сегодня всё будет по-другому. Сейчас он наденет свой выходной костюм, спустится в метро, и возьмёт у продавщицы жетонов номер телефона. Нет, не так. Он назначит ей встречу, и они пойдут… чёрт, куда же её пригласить? В ресторан? Владик был в ресторанах всего несколько раз. Не по собственной инициативе, конечно. Несколько свадеб, да пара корпоративных вечеринок. Нет, ресторан отпадает. Во-первых, Владик не знал, нужно ли предварительно заказывать столик. Во-вторых, он панически боялся ресторанных цен – вдруг его новая знакомая наест на неприличную сумму? Позора не оберёшься. Может, в кино? На последний ряд. Нет, тоже не годится. По-детски выйдет. Где-то он читал, что девушки любят просто погулять. «Точно! Приглашу её погулять, а там – видно будет». На ватных ногах он спустился по лестнице и стал лихорадочно придумывать причину, чтобы вернуться домой. Как назло веских причин для отступления не было. «Ладно, я ничего не теряю. В конце концов, за спрос денег не берут». Уже на подходе к станции его как током ударило – а вдруг она откажет? Что он будет делать тогда? Придётся всякий раз входить в метро с другого входа. Неудобно, конечно, но не позориться же каждый день? А как быть, если сегодня в метро будет полно народу? Хотя и воскресенье, но наверняка рядом будут свидетели. Она ему скажет – нет, а они будут лыбиться у него за спиной. Сволочи. Владику невыносимо захотелось домой. Нет, домой он всегда успеет. Ну, спустится вниз, сделает вид, что забыл что-то и вернётся, если всё пойдёт не так. «Чехова сказала, что нужно быть решительным» — вспомнил Влад. «Я решительно спущусь вниз, подойду к окошку и решительно скажу – мол, так и так. И пусть попробует отказать». Как назло, в очереди к окошку стояло человек пять – шесть. В горле у Владика стало сухо. Он остановился в проходе, пока кто-то из входящих не приложил его тяжёлой дверью по спине. Это придало ему ускорения, и Владик понуро направился к цели. Пристроился в хвост очереди, молясь, чтобы никто за ним не занимал. Очередь двигалась катастрофически быстро. Как на грех, за Владом пристроилась какая-то неряшливая старушка и ещё парочка молодых людей. «Чего им дома не сидится?» — думал Влад, вытирая о брюки вспотевшие ладони. Когда подошла его очередь, он наклонился как можно ниже к окошку и заглянул внутрь. Девушка считала мелочь и не обращала на Влада никакого внимания. -- Здравствуйте… кх-е – голос Владика сполз на фальцет. Девушка подняла на Влада глаза и вопросительно вздёрнула брови. -- Говорите, не задерживайте – она нетерпеливо похлопала ладошкой по поверхности столешницы. -- Мне это… -- Я вас прошу, давайте поскорее, молодой человек – запричитала старушка за спиной. Влад пошарил в кармане и вытащил несколько монет. -- Два. Дайте два. Девушка забрала мелочь и подвинула к Владу два жетона. -- Спасибо. Влад продолжал стоять, склонившись к окошку. -- Да что вы там, уснули что ли? – бабка начала терять терпение. – Мне к внуку надо. Влад понял, что дальше задерживаться он не может, но и отойти от окошка просто так, не было сил. Сил не было и на то, чтобы что-то сказать. На его счастье, девушка первой нарушила молчание. -- Что-то ещё? -- Ещё два – еле слышно проговорил Влад. -- Эй, чувак! Можно побыстрее там? – раздалось за спиной. Забрав ещё два жетона, Владик быстро засеменил к турникету. «Вот я лох! Она же сама спросила – может, надо чего? Мол, так и так… телефончик ваш. Как там… у Чеховой? Ещё сука эта старая… к внуку ей надо». Влад прошёл турникет, спустился к поездам и присел на свободную скамейку. «А вдруг они всё поняли? Сейчас спустятся и будут ржать над ним. И поделом. Лучше за колонну спрятаться». Владик встал со скамейки и прижался спиной к холодному мрамору. «Ладно, сейчас ещё раз попробую. Нужно подождать, чтобы сволочей этих не было. Понаехали, блядь». Влад поднялся по лестнице и вышел на улицу. В горле пересохло. Он купил в ларьке бутылку воды. «Нужно всё-таки решить, что говорить… и вправду телефон, что ли попросить? Щас она всё бросит и будет телефоны раздавать. У неё работа. Выгонят ещё… так, что же делать, что же делать? Может, домой сходить?» Влад понимал, что вернувшись домой, он уже никуда не выйдет до понедельника. «Можно и в понедельник телефон попросить, горит что ли? Нафига мне вообще, сегодня её телефон? Она всё равно допоздна работает». Владик облокотился на металлический парапет у входа в метро. Летнее солнце жарило асфальт, играло бликами в окнах домов, в общем, занималось своим привычным делом. Внезапно из всего этого кипящего солнечного марева возник похотливый образ Анфисы Чеховой. Она презрительно посмотрела ему прямо в глаза. -- Что, слабо у девочки номерок попросить? – голос Анфисы был унизительно колким. -- Сгинь, зараза. Анфиса томно отклячила зад и кончиками пальцев потянула за подол своего красного платья. Влад, как завороженный смотрел на ноги Анфисы. Платье поднималось всё выше, открывая взору колени, затем, мясистые бёдра. Влад сглотнул слюну. Когда показалась ажурная резинка чулок и светло-розовая полоска кожи, Анфиса быстро оправила платье, выпрямилась и провела ладонями вдоль талии. При этом груди её призывно колыхнулись. Влад тряхнул головой и зажмурился. Когда он открыл глаза, видение исчезло. Не осталось ничего, кроме неприятного осадка на душе и эрегированного члена в штанах. «Ну не сука, а?» — подумал Влад. «Нет, нужно домой идти. Всё равно, толку не будет». Влад медленно побрёл в сторону дома, продолжая мысленно прокручивать сценарий знакомства с продавщицей жетонов. «Значит так. Подойду завтра и просто попрошу номер телефона. Если времени нет, пусть на бумажке напишет, я вечером зайду, заберу. Точно, так и сделаю. А сегодня лучше отдохну. Сука, журнал ещё выбросил…» Мысль о выброшенном журнале, внезапно придала Владу решительности. Перед самым подъездом он развернулся и побежал в сторону метро. Через стеклянную дверь Влад увидел, что возле окошка никого нет. Набрав в лёгкие побольше воздуха, Владик толкнул дверь. Девушка подняла глаза и их взгляды встретились. -- Здравствуйте. Ещё раз, здравствуйте – Влад изобразил на лице улыбку. Девушка улыбнулась в ответ. Время остановилось. Влад чувствовал, как бешено колотится его сердце. Нужно было что-то сказать, он даже знал – что именно. Вместо этого, он выпрямился и оглянулся. Никого. Только за стеклянными дверями по переходу сновали люди. «Слава богу – никого. Ну, Анфиса, мать твою! Сейчас посмотрим, слабо мне или нет» — подумал Влад, выдохнул всю свою никчёмность, нерешительность и трусость, нагнулся к окошку, ещё раз широко улыбнулся и сказал: -- Дайте мне ещё два жетона. Улыбка исчезла с лица девушки и перед светящейся счастьем физиономией Влада появились два пластиковых кружочка. -- Спасибо. -- Не за что. Влад схватил жетоны и бросился к турникету. Остановился, решил вернуться и сказать девушке, что она мила, что он хотел бы с ней встретиться, но… у окошка уже собралась небольшая очередь. Влад медленно плёлся по улице. «Решил же, что в понедельник. Нехер было дёргаться, раз решил. Всё равно сегодня день убит». Поток его мыслей оборвался, когда он увидел стеклянный ларёк с газетами и журналами. «Точно, раз я решил, что завтра – значит, имею право». Он быстро изучил ассортимент. Его внимание привлёк журнал, на обложке которого красовалась роскошная тёлка в вызывающей позе. Владик с трепетом подумал о содержимом журнала. Он достал из кармана деньги и протянул продавщице. -- Что вам? -- Мне это… журнал дайте. -- Какой журнал, молодой человек? -- Вон тот, – Влад неопределённо махнул рукой в сторону. -- Какой? – продавщица посмотрела поверх очков в направлении, которое указал Влад. -- Журнал хочу. -- Послушайте, не морочьте мне голову. Какой журнал, как называется? Влад порыскал глазами по прилавку и, увидев первое попавшееся на глаза название, сдавленно произнёс: -- Животноводство. Дайте два. И сдачи не нужно. Забрав покупку, Влад развернулся и столкнулся лицом к лицу с Анфисой Чеховой. -- На свиней дрочить будешь? – вкрадчиво спросила Анфиса. -- Пошла ты… На этот раз, долго упрашивать телеведущую не пришлось. Она исчезла сразу, но всю дорогу до дома, Влада сопровождал её негромкий, ехидный смех. Часов до трёх ночи, Влад задумчиво листал журналы с фотографиями ферм, усыпанных слоем компоста, электрических культиваторов и других прелестей сельской жизни. Подрочить можно было только на загорелые физиономии дебелых доярок. Что он с остервенением и сделал. А главное, очень решительно.