Жопой пятидесятого размера я обзавелась столь же неожиданно, сколь и ребенком. Но если к родам мне все-таки пришлось готовиться 40 недель, то к тылу такого объема после этих самых девяти месяцев, я готова решительно не была.
Пессимистические повествования боевых подруг и мамы о тяжестях родов и бренности существования, все, как одно, сводились к тому самому дню, когда я стремительно избавлюсь от живота, и как мне при этом будет нехорошо. Про задницу мне никто ничего не говорил, а поэтому я полагала, что она исчезнет - как в кино - с первым криком младенца.

Но, дело в том, что любая хорошая приключенческая история имеет обыкновение заканчиваться вопреки любой логике и хитрый автор умеет завернуть ход событий так, что сам леший в нем ногу сломит, а автор под конец сойдет с ума. Само собой, приключения моей толстой жопы – это очень хорошая история, и поэтому все оказалось вовсе не как в кино. Более того, опросталась я легко и непринужденно, оторвав от кресла какую-то ручку и под занавес покрыв матом бывшего бойфренда и все его семейство до седьмого колена.

Уж не знаю какая сволочь развешивает зеркала в родильных домах, но это совершенно антигуманное действо. На третьи сутки после родов, узрев свое отражение, я решила, что это оптический обман. Мой зад не влазил ни в рамки зеркала, ни в рамки обзора и в общем и целом не лез ни в какие рамки. Вкупе с дойными сиськами шестого разношенного, выглядела я этакой задрюченой Марфой с деревни. Бледно-зеленое существо, отражавшееся в зеркале, с заносом таза на один метр в сторону при ходьбе, навевало на мысли о существовании хищных внеземных цивилизаций. Некоторое время я соображала: не похищали ли меня инопланетяне, но, придя к выводу, что такого со мной пока не приключалось, я решительно решила, что с таким положением вещей во времени и пространстве мириться нельзя.

Но, по прибытии домой, промежду пеленок и обгаженных памперсов, про задницу свою забыла, по уши завязнув в проблемах детского кала и обсуждении с подругами про это самое. Так было ровно до марта. В марте с крыш потекли ручейки, заорали кошки, и в одном месте у меня засвербело. То самое место, к его чести, позиций своих по-прежнему не сдавало и, казалось, только утвердилось в своем намерении остаться на полтора метра в ширину.

Надо было действовать. Действовать, имея в наличии орущего человеческого детеныша, лактацию, бабушку, бабушкины пирожки и еще десяток родственников, которые считали своей прямой обязанностью принести мне много вкусной жрачки, было затруднительно. Усугубляло ситуацию то, что я, от нефиг делать, все это ела и ела и ела.
До апреля я рассуждала, что нужно действовать. В апреле сошел последний снег, а в соседнем магазине вывесили чудесную юбочку из какой-то клеенки модной расцветочки. Но моя корма не втискивалась в эту клеенку даже с вазелином. И все-таки на пятнадцатой минуте борьбы за правду, правда восторжествовала и отскочила верхней пуговицей ровно в переносицу продавщице, оставив на своем месте внушительную дыру.

- Надо покупать, - сощурилась белокурая грымза и ехидно улыбнулась.
- Не могу, - выдохнула я, вторая пуговица метко шлепнула продавщице в глаз. Грымза моргнула и всперилась.
- Да, пожалуй, придется, - резюмировала я, получая сомнительное приобретение в вечное пользование.
Дома я еще раз внимательно осмотрела свои ляжки, в которые врезалась нижняя кромка юбки, вдохнула, попыталась хоть как-то застегнуть молнию, выдохнула, молния треснула, я схватилась за телефон:

- Денис! – истерично взвизгнула я.
- Аааа? – отрыгнула трубка.
- Юбка-жопа-мечты-капут-бабушка-пирожки-апрель- капель. – На одном дыхании сообщила я о наболевших проблемах, не дающих мне ни сна, ни бодрствования. Надо заметить, что Денис меня понял мало, потому что рот мой был набит булкой с голубичным вареньем. С горя.

Утром он образовался в дверном проеме для разъяснения обстановки на месте. Я открыла ему заспанная, зареванная и растрепанная. Мы сидели на кухне, Денис – мой друг и одноклассник, поигрывал мускулатурой и напутствовал в светлое будущее:
- Значит так, - говорил он хорошо поставленным голосом будущего прапорщика, - Трижды в неделю силовые нагрузки, ежедневные пробежки, контрастный душ и массаж.

Я согласно кивала, перебирая в уме разномастные орудия пыток, в которые могла бы поместиться стокилограммовая туша Дениса.

- Ах, вот еще что, - заявил мой новоиспеченный подельник и протянул свои загребущие руки к булке, которую я нервно пожирала, - Диета.
- В смысле?
- В прямом. Жрать только то, что нужно для твоего молочного завода. – Он внимательно посмотрел на мою внушительную грудь.
- Денис, одноклассники – не мужчины, - отрапортовала я и выплюнула остатки булки.

В общем, опыты начались и, помимо всего прочего (то есть помимо Дениса), я обратилась еще и к самому компетентному, в моих глазах, источнику достоверной информации – журналу «Лиза». На «Космо» у меня тогда денег не хватало, но суть советов сводилась к одному, вопрос был в оформлении. Ну, зерна от плевел я научилась отделять на второй неделе беременности, поэтому глянцевое оформление совета «трахайтесь чаще» мне совершенно не требовалось.

Наутро Денис вернулся, хотя я и не делилась с ним второй частью своего грандиозного плана. Подмышкой он сжимал нечто и был заметно доволен собой.
- Аня, я принес тебе подарок! – заявил Денис и смачно шмякнул на пол что-то явно плоское, круглое и тяжелое, - Распакуй!
Я с трудом вынула из пакета железный диск и воззрилась на своего одноклассника с неподдельным интересом:
- Это мне метать с балкона по соседям?
- Нет, женщина, это тебе делать талию! Талия должна у тебя находиться на уровне сгиба локтя. А сейчас там что? Ну-ка покажи!
- Не покажу, извращенец проклятый, там мои запасы пищевые.
- От запасов надо избавляться, ты уже бегала?

Я нервно сглотнула и защебетала про завтрак, Денис брезгливо посмотрел на омлет с беконом, я сглотнула еще раз и успела протараторить:
- Это для молочного завода! – Прежде, чем и омлет, и бекон, а так же свиные хрящики, жареные в изрядном количестве масла полетеле в мусорку.
- Я умру голодной смертью, - всхлипнула я.
- Не умрешь, - сказал Денис и вытащил бутылку кефира.
- Умру, - уперлась я, - А перед этим продристаюсь.
- Так ты бегала или нет?
- Завтракать, наверное, не будем. Угадала?
- Отчего ж? Пей кефирчик, яблочко съешь. Каша есть? – он деловито залез в ящик над плиткой, - А вот и кашка…
- Какашка, - эхом пробубнила я.

Где-то через час я, нажравшись яблок, каши и кефира, ползла по земле. Нет, это я не симулировала, это я подыхала. Под бодренькое урчание полупустого желудка натурально загибалась где-то на Зеленом лугу. Морозный воздух и полкилометра бега сделали свое гиблое дело и я слегла на поле брани. Денис попинал мое тельце для отстрастки, потом псоидел рядом в грязных остатках какого-то сугроба, разглядывая все еще заснеженную долину реки Лена, и даже разок спросил:
- Ань, ты чо?
- Гроб красного дерева и не иначе, - ответила я.
- Вставай, корова, я тебя не потащу обратно.

Ох, как он жестоко ошибался и как злорадствовала я, когда ехала, хоть и волоча жопой по асфальту, но верхом на моем истязателе. Скинув мой корпус около дверей парадного, Денис сообщил, что в девять зайдет.
В девять я решила дверь не открывать, потому что, помимо ободранной задницы, болело так же и все остальное, а на плитке предательски виднелось сальное пятно, оставшееся от куриных окороков, заботливо притараненых бабушкой. Но все-таки фраза «Открывай или выбью дверь!», заботливо произнесенная одноклассников в 21.38 из-за оной, подкосила мои намерения уйти огородами, слиться с воздухом, и оставить все как было.
Дело в том, что, пожирая те самые куриные прелести, я вдруг очень отчетливо полюбила свою жопу.
- Опять же, - убеждала я себя, - Многим мужчинам нравятся полненькие тетеньки. А эти мужчины, говорят, вах какие джигиты! А там уж и до плана Б по стопам «Лизиных» корреспонденток недалеко.
От перспективы общения с джигитами под ложечкой засосало, но задница моя осталась столь же любимой, сколь ненавистна была мысль о завтрашней пробежке.

- Убедил, - сообщила я раскрасневшемуся однокласснику, открывая дверь и мы пошли в спортзал.
О сколько им открытий чудных готовило мое появление. Денис заботливо передал меня в потные лапы какого-то чахлика, назвав его «Васькой, лучшим инструктором на свете!»
Лучший инструктор Васька печальным взглядом окинул необъятный объем работ и предложил начать с пробежки. Я икнула, Васька вздрогнул, когда моя восьмидесятикилограммовая стать с грохотом впрыгнула на беговую дорожку.
- Вы там аккуратнее, это не батут!
- Где тут, мать его, скорости, - проорала я, впечатлившись видом стены в которую, по моему глубокому убеждению, мне предстояло вбежать в ближайшем будущем.
Через три минуты Васька имел честь наблюдать мое бездыханное тело, вяло волокущееся по дорожке и намертво вцепившееся в поручни.
- Ладно, - сказал он, - Попробуем велосипед.
- Не надо, - провыла я.
- А юбка? – ехидно поинтересовался Денис, невесть откуда материализовавшийся сбоку.

Через полчаса Васька торжественно передал меня Алене и я почувствовала себя эстафетной палочкой. Алена весила явно больше и меня, и Васьки вместе взятых. Пожалуй, в районе бицепсов у нее располагалась еще половинка от Дениса. Еще через десять минут я в позе «раком» делала махи ногой в сторону, Алена возвышалась надо мной и орала:
- Раз-два, раз-два, выше мах!
- А расскажите мне про свою судьбу, - пискнула я снизу. В Аленином прошлом мне отчетливо виделась операция по перемене пола. Или в будущем.

Всю следующую неделю Денис у меня фактически жил. Он тщательно инспектировал холодильник, пополняя запасы кефира, а я мысленно распрощалась с наслаждениями типа банки шоколада за раз.
Ежеутренне меня таскали на пробежку и, как и было обещано, пытали спортзалом трижды в неделю.
На третьей неделе я не выдержала:
- За что ты меня так ненавидишь?
- Я? С чего это?
- Вот и мне интересно, с чего? - я потирала вновьприобретенный синяк. Дело было так: чертов диск, который нужен был для делания талии на сгибе локтя, естественно попадался под ноги в самый неподходящий момент и я, крутанувшись на нем пару-тройку раз, красиво пикировала куда-нибудь об косяк.
- Ты ж меня сама попросила о помощи!
- Изверг.

Еще недели через три мне неожиданно полегчало. Не то, чтобы я возлюбила Алену с ее махами или Дениса с кефиром, а уж мой желудок так и вовсе не воспринимал всех троих, но что-то в организме заметно обневесомилось. Вечером в спортзале я вскочила на весы – но, нет, как было восемьдесят кг, так и осталось. Хоть упражнения не казались теперь такими мучительными.
Еще через пару недель я и вовсе свыклась с этой каторгой и даже освоила пробежки без Денисовых пинков. Это было ноу-хау. Как раз в то время я решила, что пора переходить к плану Б, потому что план А заведомых результатов не приносит и клеенчатую юбку уже бы сгрызла моя тоскливая моль, дохнущая с голодухи, если бы умела жрать клеенки.

Все осложнялось тем, что для плана Б нужен был партнер, а я была решительно незамужняя, да еще и с довеском в виде ребенка и кошки. Я с ужасом представляла, как буду искать себе подельника:
- Ты бы не мог мне помочь. Не в службу, а в дружбу. Это исключительно в целях похудания!

Но, что странно доброволец из общей толпы претендентов выделился довольно быстро. Его звали А. Был он худощав не в меру, бородат и доволен собою. Вот это последнее качество я уничтожила в нем на корню где-то на третий день знакомства. Дело в том, что в журнале «Лиза» советовали занимать активную жизненную и сексуальную позицию для получения вожделенной осиной талии. Естественно, я не замедлила воспользоваться советом.

Все было очень красиво: когда я привязывала А. к кровати он заметно напрягся, когда я хищно ему улыбнулась, он задержал дыхание, когда я сделала взмах ногой с целью оседлать своего жеребчика он вскрикнул и выпучил глаза. И столько было в этом вскрике ужаса, что мне пришлось вернуть ногу в исходное положение и спросить:
- Что случилось?
- Ты что? Сверху сесть собираешься?
- Ну да. В журнале «Лиза» написано, что так я сожгу больше калорий.
- Чьих?
- Своих.
- А в журнале «Лиза» не написано про травмы таза при чрезмерных нагрузках?
- Нет, не будет у меня никаких травм, - доверительно сообщила я, - Ну, если не брякнусь с кровати.
- Дура, - ответил мне А. и его взгляд стал еще более испуганным, - Травмы будут у меня. Брякнешься – не брякнешься. Я вешу шестьдесят кг против твоих ста!
- Восьмидесяти, - обиженно сказала я, вечер был безнадежно испорчен. А. это почувствовал и притих, правда, утром, когда я пошла в комнату кормить Никаса, все-таки попросил отвязать его от кровати, потому что руки затекли.

План Б. был провален тоже. С горя я сожрала нарезной батон, запила запретным молоком и пошла в спортзал. Интерес к А. был утерян из-за страха утерять однажды самого А. где-нибудь между грудей.

Так и ходила к Алене еще несколько месяцев, не сбросив даже одного килограмма. Юбка была отложена в чемодан, булавкой к ней была прикреплена записка для будущих поколений с пожеланиями сладкого не жрать, мучного не жрать, а лучше – никогда не заниматься сексом, чтобы не рожать.

Я закончила кормить Никиту грудью в год с копейками. Перевязала свой «завод», после того, как была нещадно покусана отпрыском. Через две недели после этого прямо на центральной площади города моя подруга «по секрету шепотом» на всю улицу вежливо попросила меня:
- Подтяни штаны, а то как обосралась!

Еще через неделю весь мой пищевой запас словно растворился, обнажив вполне себе достойные мышцы, приобретенные в борьбе с лишним весом и растяжки, возникшие при резком похудании.

Такие вот дела.

ПС: Я действительно соблюдала диету, кушала только вареное, исключила хлеб и сладкое. И нашла в этом определенный кайф. Мазохистский.
С массажем у меня на первых порах обломилось из-за необходимости финансовых вливаний, а разговоры про контрастный душ по сей день вдохновляют на побег в Африку.

(С) mimo-za