Олег ополоснул одеколоном огромное орудие, одарившее Оксану одиннадцатью оргазмами.
– Облажался, онанист! – орала Оксана, – Осрамился! Одиннадцать оргазмов – обхохочешься! Охлял? Обессилел, оборванец?!
– Отпусти, Оксанушка! – Олег отчаянно оборонялся, однако опытная Оксана одолевала. Олегово орудие оттопырилось, обозначая ориентир отступления.
– Отстань, оторва! Остопиздела!
Олег оттолкнулся, освободившись от Оксаниных объятий, опрометью открыл окно, откатапультировался.
– Оптимист! – отметила Оксана.
– Отсоси! – огрызнулся Олег, оттирая от орудия остатки Оксаниного «Орифлейма». Опосля отряхнулся, оскорбленный отправился опрокинуть.
Ошарашивая окружающих оголенными органами, осознавая оное обаяние, Олег озорничал. Однако основной объект Олеговых озорных отжигов Офелия обнаруживала обидную отмороженность. Олег Офелию обхаживал, обцеловывал, одаривал откутюрными одежками, обувками, охапками одуванчиков. Отмороженная Офелия отвечала отказами. Олег от отказов окончательно озверел. Орудие оттопырилось, ожидая облегчения. Отчаянно отдавшись онанизму, Олег опустился, охренел, одичал, обрюзг, окосел. Опиум, одеколон, отечественные опята окутали Олегово осознание окружающей ойкумены облаком основательного одурения.