На съемках исторического блокбастера, снимавшегося в Белоруссии случились народные волнения, прозванные позже "лобковым бунтом".

Снималась сцена "девки в парилке", без стыдливых купюр. Девки, по сценарию, роскошно парились, а потом выбрасывались из бани в хладные воды пруда. Особых технических проблем сцена не таила, всем, от осветителей до самих девок, нравилось, но нашелся один неудовлетворенный: на общую беду, это был режиссер.

Беда пришла, откуда не ждали. Девки были молодые, за собой следящие. Во всех местах. Режиссер, грозя пальцем, заявил: "Волоса должны быть!". Режиссерское слово, понятно, закон, однако ж и гримеров понять можно - мохнатых промежностных париков в запасах предусмотрено не было. В самом деле, не экзотическое же порно затеяли.

Кино, как известно, снимают профессионалы, обязанные распутать любую проблемы. Гримеры принялись клеить девкам обычные бороды, коих было в достатке. Девки хихикали, поскольку бороды щекотали, но, в целом, съемки сцены прошли гладко. Правда, когда нимфы упали в пруд, часть бород всплыла, но это же, согласитесь, ерунда: кто ж там в кинотеатре приглядываться будет - может, это водоросли или что-нибудь еще естественнее.

Вся съемочная бригада, понятно, прыскала в кулаки и зубоскалила. Кроме реконструктора Буша. Буш, зловеще улыбаясь, оповестил массовку: "Вы-то что смеетесь? Вам же завтра стрельцов играть, вам же эти бороды будут клеить...".

Смех быстро стих. Поднялся ропот: "Из пёзд да на лицо?! Мохнатку лепить будут?!! Не дадим!!".

Завтрашний съемочный день оказался на грани срыва. К красным от гнева стрельцам отправили делегацию гримеров с клятвенными заверениями, что у них этих бород не один мешок и что они сами мужики и всё понимают, что мохнатку - да ни в жизнь. Ценой больших нервных усилий и обещаний дополнительных мощных подгонов лобковый бунт погасили, но стрельцы, на случай, если их всё-таки обманут, вечером надрались. Так проще.

На следующий день, каждый садящийся в кресло к гримеру грозно уточнял: "Борода не из пруда?!". Гример демонстрировал бороду, любовно ерошил ее, говорил: "Новая. Еще клеем пахнет - понюхай!".