Я уже как то писал ранее, что стоянию в пробках, предпочитаю транспорт общественный. Как минимум, он позволяет хотя бы примерно планировать время. Опять же, можно книжку почитать, пивка попить, да и по сторонам поглазеть.
А ещё в общественном транспорте есть попутчики. Которые, порой, отжигают по полной программе. Недаром ведь, столько юмористов, обращают свои взоры к общественному транспорту.
Я, конечно, не юморист. Но достаточно наблюдателен, хорошо слышу и неплохо запоминаю. Опять же, как к ситуации относиться.
Несколько примеров.
К остановке подъезжает автобус. Желающих уехать, человек 15-16. Образовалась небольшая очередь. Все проходят в переднюю дверь, через турникет. Турникет пикает, пропуская очередного обилеченного пассажира… Вдруг, очередь встала. Пробка практически. Что такое? Вытягиваю шею, и наблюдали. Тельце. Именно про таких Горький писал: «Глупый пИнгвин робко прячет тело жирное в утесах…» В натуре, пИнгвин! Но, если пингвин-птица, тельце прячет, то пИнгвин-«типачеловек», как раз наоборот. Перегородил весь проход. И замер. Поднимаю глаза на водителя. Лицо его выражает такую бурю чувств, что с первого взгляда, даже трудно понять, Что там у них происходит. И тут, до меня доносится пингвинячий, нервозный голосок: «А у меня нет, других денег, ищите сдачу…»
Эту фразу слышат и другие пассажиры, стоящие со мной в очереди на улице. Глаза всех опускаются на руку пингвину. Там, зажата купюра достоинством в… 5000 рублей!
Вот всё-таки правильный у нас народ. Уж чем-чем, а чувством юмора не он не обижен! Очередь на улице, принимает положение, подобающее команде «вольно», т.е расслабив ногу. Передняя часть автобуса тянет шеи в сторону кабины водителя. И «улица», и передняя часть автобуса, начинают тихо смеяться. Смех нарастает. Я успеваю вставить, причём достаточно громко: Ты бы ещё пластиковую карту достал, придурок…» Мою фразу слышно хорошо . Это вызывает уже взрыв хохота.
Лицо водителя, тем временем, выражает борьбу между тремя желаниями: 1. Послать идиота-пассажира нах, вместе с его 5ю тысячами, 2. Попытаться остаться вежливым на рабочем месте и, 3.Заржать со всеми. Секундная борьба и решение принято. Водитель ржёт со всеми остальными. Пингвин, стоявший полубоком, не обращая внимания на смех, разворачивается лицом к «улице» и пронзительным фальцетом, орёт на мужичка, стоявшего у двери: «Как? Как вы меня сейчас назвали?»
Смех прекращается. Тишина гробовая. Публика ждёт развязки.
Тут, надо сделать отступление и сказать, что к моменту крика, на улице, в очереди, остался плюгавенький пожилой мужичёк в очках, который и принял весь гнев пингвина на себя, три женщины, школьник с рюкзаком за спиной и я.
Пингвин наливается краской, делает глубокий вдох, что бы прокричать что то ещё, но…
-Это я тебя назвал… — говорю я. – Ты бы очередь не задерживал, нет денег, пешком иди. Разменяешь, на следующем автобусе уедешь.
Глаза пингвина, переводятся на меня. Видимо, на такого аппонента, речь пингвина рассчитана не была. Лицо краснеет ещё больше, слова в глотке собираются в огромный ком, который пушечным ядром оттуда и вылетает: «Йййаххаяяяя». Выдаёт пингвин на выдохе, и становится в два раза меньше размерами. Он и выдохнул и сутулился одновременно. Очередной взрыв хохота. Лицо его, с частотой страбоскопа меняет оттенки. Видимо, неожиданная смена данных, вызвала в пингвиньем мозгу какой то сбой. Он завис секунд на несколько. Потом, засунув купюру в карман плаща, он пулей соскользнул со ступенек на землю и, гордо задрав нос, прошествовал от автобуса. Вновь запищал турникет, оставшиеся пассажиры, и я в том числе, обилетились и поехали, каждый по своим делам…

Трамвай. Сижу, играю в телефоне в карты. Заходит девочка лет восьми, с бантиками, ранцем за спиной и бабушкой, семенящей сзади. Они усаживаются на свободные места. В это время, по салону объявляют, что двери закрываются, следующая остановка такая то и прочее, что положено в подобных случаях. Девочка, внимательно выслушав объявление, громко, так, что слышит весь трамвай, задаёт вопрос: «Бабушка, а почему в кабине тётя водитель сидит, а говорит дядя? Он что, ТРАНВИСТИТ?» Я выронил телефон… Народ в трамвае хмыкает. Но это ещё не всё! Убил ответ бабушки: «Нет Полиночка, она русская вроде…»

Другой трамвай. Остановка у станции метро. Народу заходит много. В том числе и бабулька. Такая, классическая бабулька. Поношенное пальтишко, клюка, авоська, сумка аля «старушечья», квадратная такая с ручками, из раздела «Спасибо товарищу Сталину».
Уступаю бабушке место. Благодарит, садится. «Спасибо товарищу Сталину» ставит на колени. Долго роется, из дермантинового чехла достаёт очки. Тоже такие классические, в роговой оправе. Протирает тряпочкой, надевает на нос… Ну, думаю, сейчас ещё газету «Правда» достанет, с орденами Ленина) Ага! Щаз! Бабулька вновь роется в «Спасибе» и извлекает оттуда… Вот хорошо, что я держался. А так бы точно рухнул бы.
Извлекает та бабулька… IPad! Я офигел! Сноровисто откидывает чехол и, ловким движением пальца, запускает игру. Забыл, как называется, там где птичками разными из рогатки стрелять надо) Так что, продвинутые пенсионерки в трамвае тоже встречаются.

Метро.
Стою, читаю книжку. Метрах в двух, стоит дама. Видимо с корпоратива предновогоднего. Нарядно одета, на каблуках, в полушубке в норковом. Но… Корпоратив выдался не из лёгких. Штормит беднуююююю. Если бы не поручень, опала бы как берёзка. На одной из остановок, поезд тормозит порезче. Рука дамы не удерживается на поручне и пьяное тельце, влекомое инерцией, пытается начать полёт вдоль вагона. Тут, на её пути возникает преграда. Надёжная и несокрушимая, как китайская стена – моя скромная персона. Свободной рукой, поддерживаю стекающую по моему боку даму. Благодарит. Поднимает пьяные глаза. « Можно, я за вас держаться буду? А то рука устаёт, наверху?» А мне то что? Мне не жалко. «Нивапрос» — говорю. Так и едем. Обхватив двумя руками мой рукав, дама упёрлась лбом мне в плечо и, кажется заснула. Моя остановка. Бужу свою ношу. Кивает. Но рукав не отпускает. Идёт вместе со мной на выход. Выходим. Поезд уехал, усаживаю на лавочку. Видимо, смена положения тела, малость даму протрезвили. Спрашиваю, типа куда надо то? Дом где? Называет станцию. Аккурат две остановки назад проеханную. Объясняю, что проехали, надо в другую сторону… И тут, изворот женской логики: «А что же, Вы меня не разбудили то?»
Ага, вот я прям знал, на какой станции ей выходить! Вспоминаю попутно, что как раз на нужной ей станции, она в свободный полёт и пыталась отправится. Рассказываю.
И получаю новый поворот женской логики: «А какого, тогда Вы меня ловили? Я же помню, что руку, не спроста от поручня отпустила…»
Вот против чего, а против женской логики, я бессилен. Благо, подошёл поезд, едущий в нужную сторону. Я препроводил даму в вагон. Двери закрылись. Я вздохнул с облегчением.