Ильич, мой сосед по дому, при всех своих положительных чертах, имел одну весьма дурную привычку, а именно, разуваться не у порога, а где нибудь на кухне, или даже в спальне. Супруга его, добрейшей души человек, боролась с этим как могла, но за двадцать лет совместной жизни, победа была явно не на ее стороне. В один прекрасный день, затеяла она ремонт, а так как пол в квартире был дощатый, то она прикупила рулон глянцевого импортного линолеума. Вместе с сыном, не дожидаясь прихода мужа, который был ударником ком. труда, и расчищал заснеженные дороги до глубокой ночи, она застелила этим самым линолеумом, пол в прихожей, надеясь, что облегчит себе труд мытья полов, после оставленных мужем грязевых следов. Мужа не дождалась, и прикорнула в зале на диванчике. Проснулась она, от душераздирающего крика, что-то типа "ЭХ, МАТЬ ТВОЮ …", оборвавшегося на самой высокой ноте. Следом последовал грохот, сравнимый только с землетрясением, так как с полок начали падать книги и посуда. Ничего не понимая, она выскочила в полутемный коридор, и увидела картину маслом. Ильич, в огромных заснеженных валенках, пластом лежал посреди прихожей, с задранными верх руками и ногами, искаженным в крике ртом, и безумно вылупленными глазами. В горячке, он попробовал встать, но все закончилось классическим шпагатом, который при его ста пятидесяти килограммах веса и сорока годах жизни, был не совсем естественен. Разогнуть его до нормального формата, смог только оперативно прибывший травматолог. По мере выздоровления, супруга с трудом, пресекала попытки Ильича, сначала оторвать, а потом порубить топором, источник его несчастий. Радовало только то, что у Ильича, появилась новая привычка, а именно, разуваться на веранде, и при входе в дом, прежде чем сделать шаг, аккуратно ощупывать ногой, поверхность пола.