Маленькие серые лапки мягко ступали по полоскам половика. Дуся несла свой пышный хвост в кухню, туда где возле ящика с картошкой стояли ее миски. Подошло время ужина, ее ждет мягкое, нежное и само проскальзывающее в живот. Вода в синей чашке и может быть еще вкусный кусочек из лап того, который пах железом и дымом. Как уютно лежать на его завлекательно пахнущих тапках, пока он ест, пьет чай и иногда что-то говорит, окликая ее, Дусю и поглаживая ее пушистую спинку.
Но в кухне было пусто, мисок не было, а большой белый шкаф, от которого зимой пыхало жаром и пахло так, что Дуся была просто не в силах его покинуть, стоял совсем холодным. Деликатно поставив лапки на край ящика с картошкой, она заглянула внутрь – пахнуло землей и неизвестностью, очень хотелось перебить этот запах, доказать всем что это ее дом, но... Дуся помнила как это страшно, когда тебя держат за беззащитный животик, треплют ушки, да еще и грозно рычат.
Мягкой подушечки в кресле, которую она отвоевала после долгой борьбы, тоже не было. На кресле лежало что-то пушистое и совсем не родное. Следовало хотя бы потереться об него щечками, что бы оно стало своим, но Дуся почему-то передумала, тяжело спрыгнула и ушла к шкафу. Там, на нижней полке, до сих пор пахло всеми котятами, которых она приносила поздней весной. Тот, кто кормит ее, всякий раз ворчал – Дуська, стерва, ну куда столько принесла, ууу, шалава! - А потом частенько сидел рядом, разглядывая маленькие пушистые комочки у ее живота и вздыхая, обдавал их противным кислым запахом спирта и табачным дымом.
Там же она и проснулась сегодня, ей что-то снилось такое, отчего дергаются усы и дрожат лапы, но она не помнила своих снов. Забыла и этот. С давно утраченной легкостью проскользнула в щель и спокойно пошла по своим владениям, котрые были ее всегда.
В двери скрежетнул ключ, и Дуся метнулась, чтобы встретить пахнушие улицей ботинки, благоухающие едой пакеты и, может быть, легкий аромат весны. Она всегда торопила такого медлительного и тяжелого человека, но сегодня требовательное “Мяу!” застряло у нее в горлышке: там, у самой граицы ее владений пищал и плакал от страха кто-то маленький и чужой. Дуся выгнула спинку, глаза ее загорелись зеленым и шерсть на загривке вздыбилась. Дверь открылась и большая красная человеческая рука поставила на пол рыжего котенка, уже подросшего, с широкими лапами и редкой, торчащей шерсткой. Котенок запищал еще громче. “Тихо, тихо, - пророкотало сверху, - Что, пахнет еще Дуськой-то? Ничего...” Дуся хотела грозно зашипеть на чужака, но смогла только жалобно прокряхтеть что-то .
И она пробудилась. Сквозь сомкнутые веки светило красным, кто-то крепко держал лапки, а потом вдруг ее качнуло, прижало к мягкому и успокаивающе запахло родным и теплым.
- Не надо плакать, котеночек, мамка здесь, с тобой...