Решение работать сторожевым псом Шарик принял самостоятельно, по собственной инициативе ещё в щенячьем детстве. Ночью и днём, в жару и холод стоять на боевом посту, что может быть более почётным и ответственным? О чём мы только не мечтали. Эх, романтика молодости...

Но кто знал, что холод может оказаться таким, как сегодня. Приседая на задние и передние лапы, дрожа всем телом и шерстью одновременно, коченея, Шарик пытался охранять вверенный ему обьект. Шерсть обвисла клочьями, наполненные слезами глаза покрывались корочкой льда, собачьи зубы не попадали один на другой, конец смены представлялся чем-то маловероятным и несбыточным.

Нелегко, совсем нелегко достаётся миска собачей похлёбки в зрелом возрасте. Ещё более унизительным может быть подачка в старости жалких обьедков. Шарик был ещё полон сил и не осознавал, что охраняя важные обьекты особо не заработаешь. Кто-то должен выполнять простую и нужную людям работу. Так пусть будет лучше он, чем безродная и беспринципная шавка.

Неожиданно показался нарушитель. Шёл он крадучись, с подветренной стороны, стараясь оставаться незамеченным. Но всё равно тонкое обоняние не подвело бдительного охранника. От нарушителя обворожительно пахло копчёной колбасой. Шарик на секунду забыл о долге, морозе и дрожи. Судорожно сглатывая обильную слюну безусловного рефлекса, умная собачка стала подкрадываться к провонявшемуся насквозь мясными продуктами человеку. Что он станет делать, когда подберётся совсем близко - Шарик ещё не решил.

Залаять, вцепиться мёртвой хваткой в руку или шею, как того требовала инструкция и чувство долга, или отвоевать колбасу, чтобы вполне законно на правах справедливой награды ею поужинать и быть может согреться?

Человек разгадал манёвр собачки, её нерешительность, прикинулся дружелюбным и протянул ей свободной от поклажи рукой приличный кусок колбасы. Шарик сомневался, боролся с искушением, но где-то в извилинах его собачьего мозга зародилось подозрение, что там, в глубине вверенного ему под охрану обьекта, этой колбасы много. Невообразимо много. И самое обидное, что ею питаются все, даже случайно забредшие бездомные сородичи. Она доставалась любому кто посмелей, очевидно для того она и производилась, чтобы её ели. Кто посмелее.

Шарик жадно ухватил протянутую колбасу, человек улыбнулся и добродушно потрепал умную собачонку по спине. Шарик смотрел на нарушителя безо всякой ненависти, даже с благодарностью, и выходило, что они теперь не только соучастники хищения, но возможно, что и друзья.

-Пожалуй следующий раз я его тоже пропущу, - подумал Шарик, - если он снова даст мне колбасы.

Жуя вкусную колбасу, пёс ненадолго задумывался, зло ворчал и принимался за прерванное занятие. Временами ему становилось стыдно. Стыдно перед собой. Ведь он, наивный, довольствовался жидкой похлёбкой, подтверждая ежедневно честность, неподкупность и готовность пожертвовать собой для общего дела. Сегодня на Шарика неожиданно снизошло просветление, он словно прозрел. С неба шёл лотосовый дождь, розовые лепестки вращались, скользили по воздуху покрывая прекрасным покрывалом утоптанный грязный снег. А в желудке было так тепло и приятно... И Шарик вспомнил маму...

Начинался новый этап его просветлённой жизни. Утром он не вернулся в общий вольер, а облюбовал себе уютно-тёпленькое место у цеха готовой продукции. Подобно многим другим сообразительным, но вне закона собакам, Шарик примкнул к представителем андеграунда мясокомбината.

Теперь он постоянно сыт. Шерсть ухоженно лоснится на его спине. Шарик научился безошибочно различать разные сорта колбас и у него появились личные предпочтения. Среди четвероногих незаконных жителей пищевого предприятия Шарик слывёт известным гурманом.