-Ты что, парень, совсем спятил?! Что значит "прыгнуть"? - тупость новенького начинала выводить из себя.
-А вот так - взять да и прыгнуть! - ответил рыжий паренёк, подбоченившись.
-Да куда прыгнуть-то?!
-Не "куда", а "откуда"! Отсюда прыгнуть, отец. Отсюда - туда.
Мужики удивлённо переглянулись. Кто-то покрутил у виска, а долговязый справа лишь запыхтел трубкой.
-Неужто вам невдомёк, - заговорил новенький, - что всё это - не настоящее? Подделка это всё. Настоящее - оно там... - он остановился и мечтательно посмотрел куда-то перед собой.
-Послушай, парень, кончай трепаться! - терпение главного подходило к концу, - Тяни, давай, лямку!
-Да что "тяни-то"? Только и слышишь, что "тяни, да тяни!" Уж который год тянете, а толку?
-Ты давай это... помалкивай. Сказано тяни, значит тяни, - пробурчал угрюмый старик слева.
-А вот не буду! - на миг воцарилась тишина - онемели даже те, кто возмущался больше всех. Воспользовавшись удачным моментом, новенький затараторил:
-Где-то там, совсем рядом, есть другой песок, другая река... - оглянувшись, он перешёл на заговорщицкий шёпот, - другие люди!
По толпе прокатился возмущённый гул.
-И я знаю как туда попасть! Всё, что нам нужно... - он осёкся, словно пробывал на вкус новое слово, - нам нужно ещё одно измерение!
-Да заткните ему хлебало! - не выдержал кто-то сзади и толкнул его в спину так, что новенький еле удержался на ногах.
-Ещё одно измерение! - не унимался он, - вам трудно это понять, но иногда вы можете его почувствовать! Надо просто его представить!
-Видать, совсем от жары рехнулся! - отметил долговязый с трубкой и довольно заухал.
-Только очень хорошо представить! А потом прыгнуть туда... Просто прыгнуть...
-Эй, рыжий, - раздался оклик сзади, - сейчас в репу получишь, если не заткнёшься!
И новенький, наконец-то, притих.
Какое-то смутное чувство тревоги заставило смотрителя Русского музея замедлить шаг у внушительного размера полотна. Илья Репин, "Бурлаки на Волге" - в картине, которую за годы работы в музее он видел тысячи раз, казалось, ничего не изменилось... За исключением, пожалуй, одного: молодой бурлак в рыжей рубахе, в самом центре композиции, куда-то исчез. Исчез бесследно, словно его там никогда и не было. Позади того места, где он когда-то стоял, открылась узкая полоска горизонта, а на ржавом песке сиротливо валялась потёртая лямка.