Сначала я остался один в квартире, где еще недавно жила моя большая и шумная семья.
Потом опустел и подъезд.
Опустел и 10-подъездный дом на 25 этажей, позже опустел и город, пока существовало телевидение, я смотрел, как очаги распространения болезни вспыхивали по всему земному шару. Потом опустел и он.
Остался только я. На доступном моему обозрению пространстве был я один. Без труда мне удалось найти транспорт и я поехал на юг, потом свернул на запад, но картина оставалась прежней. Мертвые люди на мертвых улицах в окоченевших городах. Я смотрел на мир, доступный мне полностью, но уже не такой притягательный и манящий своими пейзажами. Я пытался занять себя книгами, общением с манекенами в пустых магазинах, я даже пытался медитировать, пытался заниматься спортом. Ничего не помогало, внутренний голос не прекращал изо дня в день твердить: «ты не один, найди, найди таких же, как ты!!!». И я искал, искал то, что буквально пару лет назад не переваривал. Раньше мне было неприятно прикосновение другого человека, а сейчас я таскаю с собой набитую песком кожаную перчатку, что бы иногда проводить ей по своей руке. Раньше я прекрасно обходился без общения, а теперь у меня в рюкзаке старый плеер с набором батареек (пришлось потрудиться, что бы найти такой раритет) и я беседую с голосами учителей иностранных языков. Они интересуются, как у меня дела? Я говорю, что все хорошо. Раньше я не любил шумные компании, теперь у меня две перчатки с забавными персонажами-пальцами, по пять на каждой, я говорю за каждого из них, у меня хорошо получается. А сегодня я умру. Я дважды прошерстил континент, я поседел, мои ноги еле передвигаются и появился очень нехороший кашель. Я лежу на старом походном матрасе в углу некогда модного магазина, а в ушах раздается привычное:
- How are you, Jack?
- I'm fine, thank you – отвечаю я.