В восьмидесятых работал я во ВНИИНМ (тогда еще не имени А. А. Бочвара –
он тогда его возглавлял). Каждую осень мы, как и полагалось советским
ученым, отбывали на пару недель в один и тот же колхоз (а может и
совхоз) на "картошку". Ездили туда, впрочем, не без охоты. За две недели
там можно было заработать дней 12-14 отгулов. Потом соединить их с
другими отгулами, набегавшими за год, подсоединить к отпуску 30 раб.
дней (за работу с р/активностью) и летом на пару месяцев закатиться на
"шабашку".
Колхоз (совхоз) этот находился где-то за Волоколамском в деревне Дьяково
(кажется, так она называлась). Наш институт там располагал специальным
сравнительно благоустроенным бараком для размещения товарищей ученых –
доцентов с кандидатами. Посредине барака был вход с крыльцом, напротив
которого находился сарайчик с умывальником на десяток кранов и редко
функционирующий душ. Остальные удобства с тремя кабинками для мужиков и
каким-то количеством оных для женщин располагались метрах 70-80 за углом
барака. Метрах в 200 от барака на главной (асфальтированной!) дороге
была столовая, где мы и кормились.
Однажды в обед – не помню точно, в каком именно году – нам подали второе
под названием гуляш, состоящее из каких-то сухожилий, костей и ошметков
сала. Я тогда, помню, объев картофельный гарнир вокруг этого
нагромождения останков, к ним даже не притронулся. Но многие, в силу
нагулянного на обширных полях аппетита, его съели.
В ночь того же дня у народа забурчали животы. Утром я проснулся под
гомон собарачников – все обсуждали желудочно-кишечные проблемы. Но ярче
всех их выразил Мишка Малек:
– &ля! Часа где-то полчетвертого схватило живот. Вскочил, ноги – в
ботинки, телогрейку – на плечи. Выбегаю за угол... Сюрреализм! Три часа
ночи. Звездное небо. Холодрыга. И две дли-и-инных очереди в сортир!!!