Рене Арно относился к тем людям, которые ликовали, узнав о начале войны. В 1914-м ему исполнился 21 год, но выглядел он не старше 16-ти. Он боялся только одного: как бы не кончилась война, прежде чем он успеет попасть на фронт: «Как унизительно не участвовать в главном приключении моего поколения!»

Мечта его сбылась, и 28 февраля 1915 года застало его в окопе на берегу Соммы. В это прохладное утро он совершал обход, от поста к посту, проверяя часовых.

Последний час медленно редеющей тьмы действовал новичку на нервы: «Когда я останавливался у края окопа и всматривался в ничейную землю, мне иногда казалось, что опоры в нашем хлипком заграждении из колючей проволоки были силуэтами немецкого патруля, пригнувшегося и готового броситься вперед. Я не отводил взгляда от этих опор и видел, как они движутся, слышал, как шинели волочатся по земле, как штыки позвякивают в ножнах… Тогда я оборачивался к часовому в окопах, и его присутствие успокаивало меня. Раз он ничего не видел, значит, ничего там и не было, — одни лишь мои галлюцинации».

Наконец, горизонт посветлел, проснулись птицы.

И тут он услышал выстрелы − первый, второй, третий. Не прошло и минуты, как ружейный огонь опоясал линию окопов с обеих сторон. Затем бледное небо прорезала красная сигнальная ракета. Рене понимал, что это значит — дан сигнал для немецкой артиллерии, сейчас начнется!.. И тотчас французские траншеи накрыл ураганный огонь тяжелых германских орудий. Воздух наполнился «гулом, свистом и взрывами», разнесся резкий запах пороховых газов.

«Сердце стучало, как бешеное, я, наверное, побледнел, меня охватил страх. Я закурил, инстинкт подсказывал мне, что сигарета поможет мне успокоиться».

Вдруг он осознал, что немцы, наверное, уже пошли в атаку, они идут по нейтральной полосе… Перепрыгивая через спины лежащих товарищей, Арно помчался к тому месту, откуда хорошо была видна вражеская линия. «Мысль о том, что мне нужно сделать, избавила меня от страха».

Он напряженно всматривался в холм, разделявший немецкие и французские позиции. Ничего.

Между тем обстрел медленно затихал и, наконец, прекратился.

Дым рассеялся. Начали поступать сообщения. Двое убитых в соседней части, слева, пятеро — из роты справа.

Постепенно Арно воссоздал картину случившегося. Двое приунывших часовых вздумали пальнуть по перелетным птицам, — судя по всему, это были кроншнепы, летевшие к местам своих гнездовий в Скандинавии. Другие часовые, испугавшись, тоже начали стрелять. Внезапно вспыхнувшая перестрелка переполошила немцев, которые, опасаясь атаки, отдали приказ своей артиллерии перепахать французские позиции.

На следующий день командование написало официальный эпилог славного сражения: «Немецкое наступление около Бекура, вблизи Альбера, было полностью подавлено нашим огнем».

Комментарий Арно был таков: «Вот так пишется история».