На Венгрию спустились сумерки, а мы ещё не похмелялись. Исправить недоразумение было решено в ближайшем ресторане. При моём, живущим здесь уже пятый год, институтском однокашнике Толике, находилась его немецкая подружка Хайка, по прозвищу Гайка, мне, по такому случаю, друг предоставил свою секретаршу Жужу.
Ударили по пивку, закрепили палинкой. А тут и кушать подали. Сидим, употребляем мадьярские блюда, получаем удовольствие от благоприятного устройства жизненного промежутка, беседуем. И на очень даже пёстром языковом винегрете: между собой мы с Толиком, естественно, по-русски, иногда на украинский переходим, Гайка с нами — по-немецки, мы с Жужой по-польски, а девочки между собой по-английски.
А тут начал настраивать инструменты небольшой цыганский оркестрик.
И окинул главный маэстро публику, и узрел он, что кроме нас в кабаке одни венгры, которые никогда за музыку не платят, и стал фолк-бэнд раскручивать нас на парнас. Да нет, не на Парнас, а на парнас. Парнас — это ПМЖ Аполлона, а парнас — навар ресторанных музыкантов с подвыпивших клиентов.
С чего они начали? По шаблону, с чардаша. Играют и подмигивают:
— Ну, — дескать, — тащитесь (мать вашу) от нашей экзотики?
— Тащимся, — мол — очень карашо, — киваем.
Чем лабухи продолжили? Опять же по шаблону (в этом я, сам бывший лабух, разбираюсь). Следующий этап — попасть в национальную жилу клиента, чтобы ностальгию ему спровоцировать и слезу скупую вышибить. Вот тогда он, иностранец хренов, начинает оттягивается и башлять.
Учуяли цыгане нашу с Толиком русскую речь и давай "Подмосковные вечера" наяривать. А нам-то они что? Да заставка к "Маяку"! Мой друг — из Одессы, я — из Киева, при чём тут Москва? А девушкам эти "вечера" и подавно до лампочки.
Заприметив наш постный отклик на любимую песню руссо туристо, ромалы, видимо, решили, что от "Калинки-малинки" мы уж точно растаем. Похоже они были уверены, что русские только на людях в джинсах да галстуках пребывают, а придя домой, надевают лапти, сарафаны, хватают матрёшки и "Калинку-малинку" пляшут до самой ночи. Вот эту "Калинку" они и завели.
Отвернулись мы с Толиком от их искусства.
Цыгане, тем не менее, не отчаялись и стали дальше зондировать наши вкусы — зашпилили что-то немецкое. Гайка запрыгала.
Ага, попали, но... платит-то не фрау, а эти двое (мудаков) и ухом не ведут.
Подходит скрипач к нашему столику:
— Чего, де, господам сыграть, чем душу вашу привередливую тронуть, какой, мол, нации будете?
— А ты, — говорим, — угадай, попади в нашу ностальгию, а то если всё тебе возьми и скажи, неинтересно получится.
Пусть, думаю, сбацают "Підманула-підвєла", если умеют, вот тогда и получат свой пaрнас.
И затянули они нечто сербо-хорватское, от чего совсем тошно стало. А девок смех разбирает — нет, крутят они причёсками, не попали вы, олухи, и на сей раз.
Перебрали музыканты весь свой иностранный репертуар: "Краковяк", "Вернись в Сорренто", "Под небом Парижа"...
Снова мимо.
И плюнули они на нас, и махнули рукой на пaрнас, и запела скрипка своё, родимое: "Ре диез - ми - фа - ми - ми.., ре диез - ми - фа - ми - ми.., очи жгучие... и прекрасные..."
— Гарсон! — кликнул Толик официанта, смахивая скупую эмигрантскую слезу, — нам — "Смирнофф", музыкантам — пaрнас!

Кстати, дело было в ресторане "Барбакан". Эти лабухи до сих пор там играют по субботам. Приезжайте, не пожалеете.